Икона
Русская Православная церковь. Красноярская епархия
Крест
Ачинское благочиние
Казанский кафедральный собор г. Ачинск
По благословению Высокопреосвященнейшего Пантелеимона
Митрополита Красноярского и Ачинского
Собор
Меню

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
«Монахиня Раиса (в миру Елена Владимировна Кривошлыкова) родилась 21 мая (3 июня по новому стилю) 1888 года на хуторе Нижнее-Кривском Еланской станицы Усть-Медведицкого округа области Войска Донского (ныне Боковский район Ростовской области). В большой семье ее родителей – трудолюбивых крестьян Владимира и Татьяны – она была третьим ребенком. Семья жила не только земными заботами, но и стремлением к небесному, духовному, благодатному – верой, молитвами, добрыми делами, к чему призывала и в чем наставляла их Святая Церковь. Ее дедушка Киприан отличался необыкновенной простотой и редким смирением. Он ничего не делал без благословения, без крестного знамения и молитвы.
Тетка матушки Раисы подвизалась в шестидесяти километрах от хутора Нижнее-Кривского, в Усть-Медведицком монастыре, знаменитом тогда святой жизнью его игумении Арсении (Себряковой), которая скончалась в Сарове в 1905 году, будучи признанной «великой старицей». Матушка Раиса поступила в обитель еще при жизни игумении Арсении в 1904 году. Монастырь стал для нее родным домом, к которому она стремилась с самой ранней поры жизни. Уже в пятилетнем возрасте Лена говорила своим подружкам и сестрам, что «у нее детей не будет, так как она пойдет в монастырь и будет там». Родители не думали видеть ее монахиней и со временем стали поговаривать о замужестве дочери, чем она очень огорчилась. Настаивали на замужестве и ее родные братья. Но эти препятствия не ослабили душу юной подвижницы: от них только крепло стремление быть там, где она видела себя призванной.
Матушка Раиса (Кривошлыкова) Желание отроковицы исполнилось чудным образом. Качаясь однажды на качелях со своим братом, Лена нечаянно выпала из них на самом подъеме. Она так сломала ногу в коленном суставе, что это сделало ее хромой на всю последующую жизнь. При этом она говорила всем: «Слава Богу, теперь меня никто замуж не возьмет». Родители согласились отпустить дочь к своей родственнице, которую она любила, как духовную мать. Проделав долгий путь на костылях к Усть-Медведицкому монастырю Преображения Господня, Лена тотчас влилась в жизнь обители, как в родную для себя стихию.
В Казанском соборе монастыря от иконы Божией Матери «Скоропослушница» юная насельница получила исцеление больной ноги. В один из дней, когда перед чтимым образом Богородицы читали акафист, послушница Елена, молясь вместе со всеми, неожиданно крепко уснула. По окончании службы Лена проснулась здоровой. Без костылей она вышла из храма, оставив их у святого киота.
1928 год стал роковым для Усть-Медведицкого монастыря. Обитель варварски закрыли, как и прочие монастыри в России. Матушка Раиса вспоминала, как неистово красноармейцы изгоняли инокинь из келий, как безжалостно сажали на подводы и увозили невесть куда, как сама она в страхе вышла из монастыря и села с Псалтирью за воротами, ожидая своей участи. Мимо нее скакали на конях кавалеристы, оставляя за собой столб пыли, но ее не видели. Чудом Божиим мать Раиса осталась не тронутой бешеной толпой.
Изгнанная из монастыря, монахиня Раиса скрывалась от советской карательной власти, переживая вместе со всеми это тяжелое время. Чаще всего она находилась на своем хуторе Кривском, откуда ее и отправили в 1936 году в тюрьму, а затем в ссылку. Причиной были ее религиозность и духовность, вменяемые ей в преступление. Семь лет пробыла она в тюрьме в неизвестной тогда для нее Мордовии. Говорить о тюремных годах матушки Раисы – значит поражаться, как Божия благодать хранила и растила таких исповедников веры в самых ужасных и нечеловеческих условиях, более того, делала их полезными и нужными для тех, кто искал у них поддержки. Обращение со ссыльными людьми, особенно верующими, было совершенно диким и жестоким. Матушка рассказывала, как их перевозили в одно дальнее и глухое место в зимнюю стужу, в сорокаградусный мороз. Монахинь буквально грузили на подводы штабелями». (Иеромонах Никон. «Монахиня Раиса»). Ниже помещено повествование об ачинском периоде жизни монахини Раисы, восстановленное из рассказов очевидцев.
По окончании срока заключения, тюремный начальник спросил монахиню: «Куда выписывать бумагу?» Никогда не слышавшая об Ачинске, назвала его. Оказалось не случайно. Накануне начала Великой Отечественной войны местные власти закрыли последний действующий храм Ачинска и Ачинского района – Казанской иконы Пресвятой Богородицы. Лишили православных главного духовного утешения.

Шла война. Свирепствовали голод, разруха. Люди надрывались, в тяжелом труде обеспечивая фронт всем необходимым. Одни оплакивали родных и близких, павших вдали от дома, других одолевал страх и переживания за воевавших с фашистскими захватчиками мужей, сыновей, сестёр. Горе и скорбь поселились почти в каждой семье. Потому и направил Господь в Ачинск монахиню Раису, - вдохнуть в людей новые силы, утешить, вселить надежду.
Выйдя из поезда на Ачинском вокзале, матушка устроилась в первую попавшуюся подводу, которая оказалась из Назарово. По дороге монахиня обронила варежку, попросила извозчика повернуть за ней. Кучер грубо отказал исполнить это. Но вдруг кони резко повернули и поскакали в обратную сторону, не подчиняясь командам возчика, и остановились только перед полыхавшей ярким светом варежкой.
В Назарово прибыли темным морозным зимним вечером. Власти на постой ссыльных не определяли. Они сами должны были искать кров и работу. Господь не оставил свою рабу без помощи. Первый же мальчик, у которого она спросила о людях, принимающих на ночлег путников, был из такой семьи. Оказавшись в доме и получив место на теплой печи, монахиня стала громко читать наизусть акафист Святителю Николаю. Хозяйка, услышав молитву гостьи, пообщавшись с ней, оповестила соседей, что в её дом «святая пришла».
Слух о необычной гостье, об исходивших от неё свете и тепле быстро распространился по селу и окрестностям. Началось паломничество. Люди шли к ней со своим горем, печалью, узнать о судьбе пропавших без вести близких, просили помолиться за болящих и воюющих. Никому не было отказа, уходили с просветленной душой, с верой, надеждой и любовью.
Конечно же, дошло это и до властей. Проверили у матушки документы, выяснили, что направление после тюрьмы получила в Ачинск, предписали вернуться к месту ссылки в 24 часа.
Приказание исполнила. Прибыла в город, который Богом был указан. С местом жительства проблем не было. Верующие наперебой приглашали её в свои семьи. И сейчас есть дома не только в старом центре, но в Малой Ивановке, Большой Салыри, станции Ачинск-2, стены которых хранят память о матушке.
Великая страдалица и молитвенница монахиня Раиса приносила свет и любовь в каждый дом, где она бывала, поэтому люди приглашали её к себе пожить. Она находила слова утешения для всех в любом горе, печали. На каждый случай, она знала нужную молитву. Молилась сама, учила других: «Вставай, помолимся вместе, и Господь поможет!» люди уходили с надеждой, радость и мир воцарялись в их домах.
Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
Своими молитвами она врачевала не только души, но и тела людей. Вера Бирюкова (в девичестве Рябушева) вспоминает, как у её отца заболела рука, и никакое лечение не помогало. Обратились к монахине Раисе, она помолилась и поставила на руке крест. Отец выздоровел.
У другой родственницы Веры отказывалась работать почка, врачи направляли женщину оперироваться в Красноярск. При отсутствии средств, в голодное военное лихолетье поездка была нереальной. По молитвам матушки Господь вернул женщине здоровье – почка заработала.
Александра Повторихина (Стулова) у дома, где жила монахиня Раиса Долгое время матушка Раиса жила у родителей Александры Повторихиной – Никандра и Таисии Стуловых в доме № 5 по ул. Норильской. Маленькая Саша страшилась монахини, что-то таинственное казалось ей в темных одеждах, образе матушки Раисы.
- Но, как только вошла в дом, матушка меня увидела, и я сразу почувствовала её любовь к себе. Наверно, за мой благоговейный страх - пишет Александра Повторихина в своих воспоминаниях.

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
С приходом матушки Раисы дом Стуловых, недавно получивших похоронку на сына, превратился в дом молитвы.
- Съезжались отовсюду: из Ачинского района, города Назарово (тогда он назывался Ададым). И из других мест. Полная изба народа набивалась, и молились всю ночь, – рассказывает А. Повторихина. – Рядом с нами жил сосед, он был атеистом. И однажды, когда мы все молились, матушка сказала: «Таюшка, кто-то под окном стоит». Тогда же все всего боялись. Но мама ответила, что она не страшится, она поминает погибшего на фронте сына, и пусть хоть кто идёт и проверяет!»
Монахиня Раиса остро чувствовала и переживала грехи людей. Случалось, когда в дом Стуловым заходил кто-то «свеженький», она говорила: «Нечем дышать! Сёструшки, молитесь! Молитесь!» Так было, и когда в дом зашла женщина со своей взрослой дочерью, сделавшей бесчисленное множество абортов. И вот весь месяц дочка Евгении приходила к нам домой, усердно молилась. Молилась и у нас, и у себя дома, сотворила бесчисленное множество поклонов и даже стала любимицей у матушки за своё усердие.
Дар предвидения, которым Творец наградил монахиню Раису, получил многие подтверждения. Предсказала судьбу она и Шуре Повторихиной, сказала, что будет у них с сестрой Зиной в жизни период богоотступничества.
И действительно, пока матушка жила в Ачинске, сёстры Стуловы были верующими: молились, поклоны клали, посты соблюдали. Уехала матушка, быстро от молитв отошли, кресты нательные носить перестали, в храм дорогу забыли. Закрутила мирская жизнь. Но слова матушки Раисы помнили, хотя она к тому времени уже жила в Серафимовиче.
Вспомнить Господа и обратиться к Нему Александру заставила болезнь матери. Таисия очень сокрушалась, что стала немощной и не может посещать церковь, её «покойнички останутся не помянутыми». Шура уверила маму, что будет ходить в церковь, блюсти и исполнять все православные обряды. «Она так обрадовалась, - пишет женщина в своих записях. – А потом я вскоре на пенсию вышла. И, слава Тебе, Господи! Я вернулась на своё место. Может быть, и грешу много; но самое главное, я вернулась в храм, а тут уж как Господь примет наши молитвы».
Класть поклоны, монахиня Раиса, призывала всех, кто к ней обращался. «Кладите поклончики, пока у вас спиночки гнутся – это вам пригодится на всю оставшуюся жизнь», - говаривала она. И выкладывали по сорок сороков, - а это 1600 поклонов.

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
Протодиакон Алексий Вылегжанин вспоминал, как матушка Раиса заставила его положить 1000 поклонов. Думал, мышцы будут болеть от напряжения, но после поклонов почувствовал легкость в теле, а не изнеможение. Матушка, смотря на то, как он кладет поклоны, сказала: «Вот видите – Ангел с ним»!
Он также вспоминает, что вместе с друзьями в середине 50-х годов, когда монахиня жила в Кемерово, пришли к ней за благословением:
-Нас было трое: Саша Майоров, Юра Смирнов и я. Матушка Раиса жила в деревянном бараке с длинным коридором в одной из комнат. Мы зашли к ней, она сразу же, глядя на меня, сказала:
- Ты будешь дьяконом.
Юре Смирнову:
- А ты будешь великим человеком.
В адрес Саши Майорова:
- А этот, чтобы ноги его здесь не было.
Так всё и получилось по её словам. Саша прослужил три года священником и отрёкся от Бога. Я столько лет прослужил (мне сейчас 63 года) и всё на своём месте. А Юра стал архиепископом, сейчас он архиепископ Евлогий. Сколько раз я решал:
- Всё, всё, всё – буду батюшкой. Вот вернусь домой, и буду рукополагаться в священника, но… на всё Божья воля:
- Не батюшкой тебе нужно быть, а дьяконом.
Господь опять ставит меня на своё место, и я до сих пор служу протодьяконом. Как матушка Раиса сказала, так и оно и есть.

Благословения матушки призывали на людей помощь Божию, Его покровительство в их жизни. Вера Бюрикова в своих воспоминаниях пишет, как по окончании техникума её однокурсница Ольга Чуева, очень хотела попасть по распределению в Туву. Пришла к матушке за напутствием, получила её благословение. Всё у Ольги устроилась: распределение, семья, карьера. Сама Вера получила распределение на Север в Богучаны. Приехав, домой в отпуск, на два месяца просрочила возвращение на работу. Грозили большие неприятности. Обратились за молитвенным заступничеством к матушке Раисе. Всё завершилось без плохих последствий.
Если отказывала кому-то в благословении, а человек не слушался, дело не получалось. Не благословляет отправляться на покос, значит не надо: или от казенных людей беда приключится, или ненастье приближается, сено плохим будет. Не благословляет в дальнюю дорогу, - значит, предвидит беду для путников. Кто ослушается, поторопится, бывали обобранными грабителями или другое препятствие случалось.
Семью Бирюковых от беды Господь спасал не однажды молитвами матушки. Однажды брат Веры Александр взял в колхозе коня и поехал за дровами. Крупными хлопьями повалил снег. Нарубив дров, Александр сложил их на воз; конь сбежал с горки в ложбину в глубокий снег, дуга уперлась ему в шею - помочь коню было невозможно, и конь пропал. Война, дороговизна, страх обвинения во вредительстве обрушились на семью. Мать в слезах пришла со своей бедой к монахине. Матушка Раиса сказала: «Ничего вам не будет». Так и вышло – про коня никто не вспомнил.
Много свидетельств того, как она умела притягивать к себе людей, сама являлась по их мысленному зову. В воспоминаниях Александры Повторихиной, в семье которой матушка прожила продолжительное время, описано несколько таких случаев.
- Приехала к нам женщина из Назарово и говорит: «Матушка, я уже так давно хотела к тебе приехать, но всё никак не могла, а тут уже всё бросила и приехала к тебе – душа просто рвется сюда».
У этой женщины были трудности. А матушка, когда знала, что кто-то нуждается в её помощи, сама начинала молиться об этом человеке. Поэтому она сказала ей:
- А я уже столько «телеграмм» за тобой послала. Вот ты услышала и приехала.
Телеграммами матушка называла молитвы или чтение Псалтири. Когда она за кого-то молилась или читала Псалтирь, означало, что она этому человеку посылала «телеграммы». Бывало, кто задумает увидеть её, а она уже на пороге.
Матушка очень любила и ценила жительницу нашего города Клавдию Пономарчук. Женщина была очень верующая, а в то время презирали таких. Когда на работе узнали, что она в церковь ходит, дома молитвы читает, ее уволили.
Когда Клавдия навестила монахиню в Серафимовиче, матушка воскликнула:
- Вот, ведь я же видела, видела, что бочка с золотом к нам катится. Это же вот она – прикатилась к нам бочка с золотом. Читай акафист, скорее раздевайся и читай акафист!

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
Все дни матушка Раиса проводила в молитвах и поклонах, поклоны и акафист Николаю Угоднику. В любом случае, кто бы ни обратился с какой- либо просьбой, сразу же матушка говорила: «Давайте почитаем акафист Николаю Угоднику, давайте почитаем, кладите поклончики, кладите». Увидев, что молящиеся девочки Стуловы приустали, уложит их спать, сама приляжет.
- И, когда мы проснёмся, глаза откроем, а матушка стоит и молится. Света не зажигает, чтобы нас не беспокоить; стоит и читает акафист Николаю Угоднику. Акафист она знала наизусть – это первое лекарство было, какая бы болезнь не была. Самое лучшее лекарство – это акафист Николаю Угоднику и поклончики. Матушка всегда говорила, что очень хорошо читать Псалтирь:
-Сёструшки, читайте Псалтырь, как Господь допустит, когда у Вас есть время, читайте Псалтирь.
Одна из старушек посетовала, что у неё свободного времени вообще не бывает. Утром приводят внучат, с которыми она крутится, как белка в колесе. Когда внучат разбирают, выходит на зорьке в огород, положит семь поклончиков, вот и вся молитва. Монахиня Раиса утешила, что эти семь поклонов и идут за семикратное прочтение Псалтыри. Старушка целый день выполняет послушание – водится с внуками. Родители за ними придут, их накормит приготовленным ужином. Вот Господь и принимает эти семь поклончиков, так как они сделаны в изнеможении и от души.
Почитала и привечала тружеников, не поощряла людей праздных, бездельников. Как-то забрели к ней две дамы, выражаясь их словами, «поворожить и поболтать». Монахиня налила два стакана воды, подала две ложки и говорит: «Болтайте».
- Мы, когда приходили молиться, обязательно приносили что-то из еды с собой, у кого что было, - вспоминает Александра Повторихина. А в то время в магазинах ничего не было. Все же тогда голодные были. Стоим – молимся (мы в то время были девчонками), я думаю: «Хоть бы скорее служба закончилась – есть хочется». А после, как литургия закончится, мы должны ещё перемыть полы и поминальнички все перечитать. Стоим – читаем эти поминальнички, а мысли только о еде: «Долго мы будем читать?».
Матушка тут же скажет:
- Ну, отложите, отложите поминальнички, я что-то так есть захотела. Давайте пообедаем, а потом дочитаем.
Садимся есть за стол, полный стол людей. Матушка соберёт всё, у кого что есть, всё порежет, в большую миску сложит:
- Ешьте.
И вот, мы всё это ложками раз, раз, раз…, а ей, что достанется. И если ещё она стаканчик кипяточку выпьет…. Она сыта была тем, что люди сыты. Ей этого было достаточно. А, если изобилие, осталось что-то после обеда – не съели, то матушка раздаст всё нуждающимся: кто-то долго не ел, у кого-то дети маленькие голодные – им надо отправить. Она про всех всё знала, кто как живёт, кто в чём нуждается, и старалась всем помочь.
Как-то в воскресенье приболела монахиня. С утра слегла, пошевелиться не может. Спустя какое-то время пришла соседка, радостно сообщила, что раскроили матушке новое платье и приглашают на примерку.
- Вот, то-то я и болею, думаю, что-то меня режет пополам… Вы не платье режете, вы Царицу Небесную пополам перерезаете. А я-то думаю, что я так заболела! – ответила на приглашение монахиня. Этим случаем, она открыла нам глаза на то, что в праздники работать нельзя - ни мыть, ни стирать, ни шить. Особенно стирать, - это самая грязная работа считается.
Появлялись в городе бездомные и безродные взрослые и дети. Она старалась найти им жильё и пропитание. Живя в Большой Салыри, поселила у одной женщины такого безродного человека Ивана, сказала, что муж с войны вернётся, если та позаботится о больном страннике. Ванюшка ходил по дворам, пилил вдовам дрова, справлял другую домашнюю работу. Его кормили всем миром, а Анисья, так звали женщину, содержала его у себя и обстирывала. Муж вернулся с войны целым и невредимым.
Опекала монахиня Раиса ещё слепого Ванюшку и его поводырку блаженную Пашеньку. Оба тоже были сиротами. Своим отношением к убогим людям подавала пример другим. Как бы вовлекала их в человеколюбие и милосердие. Люди зазывали несчастных к себе, кормили кто обедом, кто ужином, давали ночлег.
Очень трепетно монахиня Раиса относилась к чтению помянников. Большинство жителей города и его окрестностей получали похоронки с фронта, не знали ничего о родственниках и друзьях, оказавшихся на оккупированной территории, у кого-то были без вести пропавшие. Глядя на записочки одних, говорила: «Живой». Другим: «Давайте молиться будем. Молитесь, молитесь! Кладите поклончики, больше кладите поклончиков. За кого мы молимся здесь, те молятся «там» за нас, и нас там будут встречать все, за кого мы молимся».

В конце войны в Ачинск в ссылку прибыл игумен Феодосий (Борисов). Силами и заботами верующих они с матушкой были поселены по ул.Будённого (ныне Крупской), недалеко от швейной фабрики в небольшом деревянном домике.
- Люди тянулись к ним каждый со своим горем, - вспоминает Наталья Бурдуковская, за советом, за молитвой, и каждый находил здесь утешение и поддержку. О.Феодосий крестил, совершал другие требы, а матушка Раиса утешала всех, учила молитвам, и никого не отпускала из прихожан, не угостив своей «вкуснятиной». Время – то трудное, послевоенное, всё по карточкам, а матушка варила, кажется, из ничего, но всегда вкусно, словно на барском пиру. Именно здесь по инициативе матушки Раисы и игумена Феодосия был начат сбор подписей для открытия Казанского собора.
В 1946 году в Ачинске вновь стала действовать Церковь Казанской иконы Пресвятой Богородицы. На первую службу, которая состоялась 19 декабря в день памяти Николая Чудотворца, столь почитаемого матушкой, собралось очень много народа – полный храм. Во время литургии матушка упала в обморок. Очнувшись, сказала, что в храме являлась Царица Небесная. Матушка Раиса сказала, что будут ещё гонения на Церковь и разорение монастырей. Закроют многие церкви, но этот храм устоит, потому что хозяйка в нём - Царица Небесная, что в сем храме большая благодать. Матушка всегда убеждала и утверждала, что в храм надо бежать бегом, все бросать и бежать.
По окончании ссылки, в 1947 году монахиня покинула Ачинск. Ее жизнь в Кемеровской области описана в книге иеромонаха Никона, изданной Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой в 1997 году.

Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
В Серафимовиче монахиню, где она прожила последние годы своей жизни, навещали верующие из Ачинска, которым она помогла выжить и устоять в лихолетье. Отработав три с половиной года в Китае, навестила матушку Александра Повторихина.
- Всё также к ней шёл поток людей, и так же утром встанем и скорей, скорей в храм бежать надо. Это правило было, - вспоминает Шура. – Я жила у матушки, и всё думала, как же мне покаяться перед ней в своем грехе, который я совершила. Страшно было, а сказать надо.
Монахиня поставила Шуру на поклоны. Хозяйка дома, у которой жила матушка, возразила, что в Пасхальную неделю поклоны не кладут.
- Нехай кладёт поклоны! – сказала матушка. Это благочестивые люди не кладут поклоны, а мы грешные. Нам только и спасение одно в поклонах. Нехай кладёт!
Вера Бирюкова тоже навещала матушку Раису в Серафимовиче. Как-то в марте 1957 получила письмо от монахини. Предчувствуя близкую смерть, матушка писала: «Кто надумал приехать ко мне, пусть едут, не откладывают». Стоял март, распутица, на реках хрупкий лёд, ходить по такому уже страшно, лодочной переправы ждать несколько недель. А реку надо было пересечь, чтобы попасть к монахине. Подивилась, но, привыкнув доверять всему, что говорила монахиня, в гости поехала. К концу пути оттепель сменилась тридцатиградусным морозом, прочный лёд сковал реку. Погостив и помолившись с матушкой три дня, получив благословение, Вера также вернулась обратно в Ачинск. Резкое похолодание простояло трое суток.
Матушка Раиса скончалась на семидесятом году жизни. Задолго до смерти она говорила, где умрет, и как ее похоронят. «А похоронят меня, как юродивого, что жил в нашем монастыре», - предсказывала о себе матушка. Ее спрашивали: «Что значит, как юродивого?» «Так, - отвечала матушка, что не успели занести в храм». Только когда случилась эпидемия в городе, и храм закрыли на это время, вспомнили слова матушки о ее похоронах: ее отпели в церковной сторожке на следующий день после смерти, последовавшей 6/19 июня 1957 года.
Кончина матери Раисы была удивительной. «В означенный час, – повествует в своей книге иеромонах Никон, - матушка попросила своих сестер по монастырю – матушку Варсонофию, Агафию и Вассу – снять ее с койки и положить на пол, на что родственники никак не хотели согласиться. Но матушка настояла. Затем она попросила читать отходную молитву. Взяв в левую руку свечу, матушка правой стала креститься с помощью матушки Варсонофии. Со всеми попрощавшись, под чтение акафистов Божией Матери и Святителю Николаю, душа матушки тихо отошла ко Господу».
19 июня на могилку матери Раисы в городе Серафимовиче ежегодно собирается множество верующих, приезжает духовенство из соседних городов, даже с Ростовской области. В этот день в храме Воскресения Христова совершается заупокойная литургия, по окончании которой служится панихида на могиле матушки. Посещает могилку и Высокопреосвященнейший Евлогий (Смирнов), архиепископ Владимирский и Суздальский, еще в детстве получивший благословение матушки на архиерейство, и его брат, игумен Никон, автор жизнеописания монахини Раисы.
Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
Монахиня Раиса (Кривошлыкова)
В субботу 4-го октября 2014 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, в Усть-Медведицком Спасо-Преображенском женском монастыре произошло необычайное событие – перенесение в монастырь и перезахоронение у алтаря Казанского храма семерых монахинь Усть-Медведицкого монастыря, окончивших свои дни в изгнании из обители 60 и 40 лет назад. Среди них была монахиня Раиса (Кривошлыкова).
До составителей данной книги дошли два письма монахини Раисы, адресованные к любимым ею жителям нашего города. Строки этих писем открывают перед читателем великое смирение и любовь матушки, ее чистую православную душу.


Первое письмо

1951 год.
Господь, когда насадил сад Великий Эдем, какой чудный, какой дивный, и от всего велел кушать. Какое это дерево было прекрасное, от которого не велел кушать. Но ведь злой и хитрый змей умудрился, и только с этого дерева соблазнил кушать. Многие из нас по-разному говорят: что это за дерево, что оно такое было. Это сердце наше. В него нельзя пустить гнева и осуждения никакого. Если бы мы остались с тем, чтобы никогда не узнавать зла, а иметь одно добро! Многие говорят, что без этого и жить нельзя, чтобы никогда не гневаться. А если пустить жить туда Христа, и замкнуть уста не от всего доброго, а от всего гневного? Если будем говорить необходимое и доброе, - какое у нас здоровье будет хорошее, и какая у нас жизнь будет хорошая. И люди-то покажутся как Ангелы. Если видишь человека голодного, подай ему кусочек, да не тот кусочек, а хоть большой хлеб и всю одежду с себя – это всё мало. А самое великое для него – это помолись усердно за него от всего сердца, и от всей души. И захочется ещё и ещё молиться. И увидишь, сколько на нас грязи, и какие мы нагие, также как Адам наги, и надо листьями прикрываться. Господь спросил Адама: «Адам, где ты?». Он сказал: «Я вот он, но я наг». А мы, родная? Через что он стал наг? Адам сказал: «Если бы я лишился этой одежды, меня бы Господь опять одел». Если бы все мы жили по любви! Что я скажу про другого, когда я наг. На мне уже никакой одежды нет, кроме наготы и грязи. В этакую стужу были бы мы на дворе и легли раздеты, - мы бы сразу же замёрзли. А мы в комнате на мягкой постели и в тепле. Как я жила у Марии Андреевны, набралась в тюрьме холоду и голоду и спешила хорошо покушать; и спала, сколько мне хотелось. А что же я так спала? Совесть моя заснула. Я своим сном их расстраивала. Встают они обиженные, а моё ледяное сердце и не помышляло, что я ушла от добрых дел. Ведь все наши болезни от греха налезли. В каком месте ни посмотри, - всё на моём сердце гнев и грязь. А какая грязь? Или осуждала кого, или нерадивая была, невнимательная была к своим делам. Когда Господь выгнал Адама из Рая, ведь Он его не сразу в ад согнал, а посадил прямо у райских ворот. И сколько Адаму было скорби, что он не хозяин в этом саду. И какая ему была скорбь и болезнь, что он не соблюдал это дерево посреди Рая. И нам будет скорбь за то, что мы это дерево посреди Рая не соблюдали. Ведь это сердце наше, оно переполнено благодатью Божией, оно с Ангелами собеседнице и преподобным всем сопричастнице. В это сердце должно вмещается только одно доброе, - не грязь, не гной, а смирение и рассуждение. И мы бы никогда не бросались на людей как дикие звери. Не только словом, но и мыслями. Как Господь велик и милостив к самым большим грешникам! Кто же с ним рядом распят был на Кресте? – Разбойник. «Помяни мя, Господи, когда приидеши во Царствие Свое». Мы-то не такие ли же разбойники? И мы не такие ли же нагие как Адам - от добрых дел? Куда мы поедем искать хорошей жизни, пищи, хорошего источника? Хороший источник – наше сердце кроткое и смиренное, полное любви ко всем людям и ко всем бездомным, - оно готово их ноги мыть и эту воду пить, только не отстать ни одной минуты от Бога. А душа наша такая же нагая, как Адам, жестокая, как разбойник. Адам, что преступил заповедь Божию, разбойник, что убивал людей, - и он взглянул только на Господа и говорит: «Он ни единого греха не сотворил, слепых и прокаженных исцелял». А нас сейчас много слепых и прокаженных, - потому что мы не сохраняем заповеди Господни. Простите, что я дерзнула так сказать. Одна я гордая, даже дерзаю учить людей таких, которых и волоса не стою. Мои родненькие, сколько вы мне оказывали любви, смирения и кротости, а я дерзнула так сказать. Всё, простите меня, нагую, за эту дерзость. Меня многие осуждали, как я нага. Не могу людям говорить слово. Одно только просить будем, как мытари: «Господи, милостив буди мне грешному». Одно только прошу у вас: будьте добры душою, - и в этом сокрушенном сердце, как в самой хорошей лампе, найдётся свет для всего дома, - не для одного моего дома, а для всего дома человеческого. Этот свет будет приятен для всякой души человеческой и радостен. При этом свете увидим всё доброе и гнилое, которое давно нужно выбросить, - это гнев и осуждение, - они вредят не только ближнему, но и самому себе. Ещё раз прошу, простите за всё меня. Я много раз приносила вам грязь и соблазн, пока не уразумела, что первые люди у Господа все омочали лицо слезами, боялись быть нагими, как Адам, боялись, что Господь выгонит их из Рая. А ведь начало всей премудрости - страх Господень. У кого есть страх Господень, ему не надо ни много друзей, ни защитников, а только у него все люди, как Ангелы. Господь посреди него, и он живёт, как в Раю. Ведь Рай-то не на небе, а на земле. Никогда мне, грубой и безумной, не приходило на ум, что Рай на земле - для добрых и смиренных. Я думала, вся усажена Раем, - а это только одно сердце добрых людей. Оно вмещает столько людей, сколько вы вмещали, - и напоите и накормите, даже меня жить приглашали. Всели в небесные селения Вас, Матушка Иннокентия с Пашею и Вас, Мария Викторовна, Домна Сергеевна, - да никто из вас не окажется нагим, как Адам, чтобы Господь мог выгнать из Рая! Уехавши от вас, я единого часа не забывала о вас. Живя в Кемерово, я чувствовала себя, как Адам, у врат Рая сидевший. Одно думала, - буду опять в Раю. Но другая дорога далеко меня укатила, как сор по воде понесла. Не подумайте, что я хоть одно слово вам написала, чего на земле нет. Всё истинная правда, что перед нашими глазами, и что живёт в нашем сердце. Простите и поверьте, и живите всяк на своём месте и светитесь смирением и питайтесь терпением. Одевайтесь в самые приятные одежды, - это любовь. Она никогда не оскудевает, она всегда светлая и приятная, как в этом Раю деревья. Простите меня: я не только надоела добрым людям, я даже желаю быть, хоть в лохмотьях, да во дворе вашем, да с такой любовью, как вы любили Бога и меня, и говорить, и глядеть на вас всех, как на Ангелов. А именно, все люди Божии подобны Ангелам, потому, что они имеют Христа в себе, и никогда не хотят расстаться с Ним. Простите, вы всё больше меня знаете. Кланяюсь вам в ножки и желаю видеть вас вечно в сей жизни и в будущей. Сколько у вас добродетелей! Никому не завидуйте, что кто-то лучше вашего живёт, лучше вашего кусок кушает. Этот сладкий кусок – ваша молитва, сокрушенное сердце, крепкая Вера и Его могучая сила. Сказано Самим Господом: Вера горы передвигает. И Вера все грехи наши сдвинет. Сам Господь сказал: «Не будете яко дети, - не войдёте в Царство Небесное». А как войдём? Смиренны, кротки. Сёстры родненькие, не унывайте никогда – это болезни адовы и сети смертные. Родная моя, как я рада, что твоя дочка попала в руки армянина, какой их род добрый, они спасли равноапостольную Нину. За дочку и ты будешь рада, как и я, что она попала в святые руки. Аминь.

Второе письмо

1951 год
Христос посреди нас! Дорогой братец, ты пишешь, что сильно болеете и хотели бы ко мне приехать. Но ваша хатка лучше моей, у вас больше света, чем в моей тёмной хате. Твоя – окнами на солнце, а у моей сейчас так окна замёрзли, что я ничего не вижу. С весны я насадила много картошек, но боялась людям свою полосу показывать, потому что не знала, какая она есть. А теперь узнала, так и вовсе стыдно сказать, но это все мои грехи. Страх Божий потеряла, и кто меня обличит, надо благодарить и молиться за них, а я обижаюсь. И настолько гордость разразилась во мне, что вместо любви начинаю людей бить ни словом, так мыслями. И какая мысль гордая вселилась во мне. Уже 62 года – старая, лежу, как головня дымящаяся, а я и не знала, что на мне есть смертные грехи. Я думала, что человека убить – смертный грех, а ныне идёт Искупитель мой и сказал, какой смертный грех. Искупители – наши священники и совесть чистая, ибо чистым сердцем Бога узрим. Давайте же очищать свои сердца, ибо в сердцах наших много лености, нерадения, гордости и зла, и весь этот сор, как цепями, связал меня. Ведь Арий был в церкви и не дошёл до своего места, как был Ангелами посечен. А Мария Египетская была в пустыне и Иордань перешла, и другая Мария, которую привели ко Христу и хотели камнями побить, а Христос сказал: «Кто из вас без греха – первый брось в неё камень», а потом сказал: «Мария, никто не осудил тебя, и я не осуждаю». Всякая душа и есть Мария. Нам ли говорить о другом человеке плохое, когда мы свою душу не очищаем, не украшаем и не трудимся над ней. А преподобный Серафим (Саровский) постом, молитвою и трудом подвизался – и Любовь Христову стяжал. А Иоанн Богослов никогда не разбирал, кто Арий и кто Мария, и всех называл: «Дети, да любите друг друга». А Сам Спаситель говорил: «Любите враги ваши и благотворите ненавидящих вас». И, как не благотворить этих милых благодетелей, которые ведут меня по смиренной дорожке. А смирение - Сам Господь наш и Его Пречистая Матерь. Она, сколько на земле жила, - столько смирялась. Она не допустила ни одного осуждения. Она и нас наставляет на путь смирения. И сейчас, кто к ней прибегает, Она всем помогает.
Иеромонах Никон. 2-издание. 2008г.
митрополит Евлогий (Смирнов)
© 2003-2024 Казанский кафедральный собор г. Ачинск
Местная религиозная организация  Православный Приход Казанский собор  г. Ачинск Красноярской Епархии  Русской Православной Церкви  (Московский Патриархат)